В Воронеже вышла в свет новая книга члена Союза писателей России Михаила Фёдорова «Убийство В Оптиной». В ней описаны события тридцатилетней давности, когда 18 апреля 1993 года на Пасху в Оптиной пустыни были убиты иноки Трофим, Ферапонт и иеромонах Василий. Подробно рассказано о ходе расследования: задержании невиновных, поимке убийцы монахов Николая Аверина, об обстоятельствах, связанных с признанием Аверина невменяемым, о том, как шёл и чем закончился суд.
Рассказ проходит на фоне событий в стране, где не прекращались митинги, где омоновцы разгоняли манифестантов, и где всё вскоре закончилось расстрелом Белого дома.
Думается, что книга будет интересна всем тем, кому небезразлична история нашего Отечества и проблема возрождения Православной Веры.
Предлагаем вниманию авторское вступление М. Фёдорова к представляемому изданию.
«…Много воды утекло с тех пор, когда 18 апреля 1993 года в Оптиной пустыни погибли трое насельников монастыря – иноки Трофим и Ферапонт и иеромонах Василий. Многими слухами и домыслами обросли те страшные, потрясшие всю Россию и весь Православный мир, события.
Автор этих строк оказался в Оптиной в первых числах мая 1993 года по настоятельной просьбе главного редактора журнала «Россияне» Владимира Фирсова.
Тогда вся Москва бурлила и обсуждала разгон демонстрации на Ленинском проспекте, а трагедия в монастыре замалчивалась. Владимир Фирсов сказал мне: «Езжай в Оптину… Вот где беда…» и дал рекомендательное письмо от журнала. Я поехал в Козельск. Добрался до монастыря. Меня приняла братия. Игумен Мелхиседек поселил в лазаретной башне за своей кельей. Я жил там, вдыхал жизнь обители и потихоньку собирал материал о трагедии.
Много раз после службы беседовал с батюшкой Илией, который уходил в келью последним, приняв всех жаждавших с ним пообщаться. Говорил с иноком Рафаилом (Романовым), которого приняли в братию с пасекой, он позже стал келейником отца Илии. Общался с отцом Ипатием, соседом отца Василия. Их кельи в деревянном домике находились напротив друг друна. Со многими насельниками и послушниками.
Даже встречался с епископом Евлогием (Смирновым), которого незадолго до убийства перевели на епископскую кафедру во Владимир, и он посчитал своим долгом в тяжёлую минуту приехать в родное гнездо.
Тогда в песке на дорожке к воротам в скит я нашёл ключи со следами запекшейся крови. Видимо, это были ключи отца Василия, которые он обронил при нападении на него. Потом в Москве отдал их учительнице Василия, чтобы передала реликвию матери убиенного монаха.
Я продолжал ездить в монастырь, стал там почти своим. Когда состоялся суд, ездил в Калугу, где разговаривал с судьей, который отправил Аверина на принудительное лечение. Встречался с доктором медицинских наук Кондратьевым, который посчитал Аверина невменяемым. Многое тогда узнавал.
После этого шли годы. Прошло тридцать лет, а тема Оптиной не остывала.
События Пасхи 1993 года описывались по-разному. Я с чем-то соглашался, с чем-то согласиться не мог. И вот когда чашу всевозможных придумок переполнило, я съездил в Калугу, просмотрел уголовное дело, поднял свои записки, освежил всё в памяти и сел за документальное и вместе с тем художественное повествование. Мною владело желание на основании многочисленных увиденных документов внести больше ясности, удалить шелуху, отсечь накипь со значимого для всех православных людей события. Однако, несмотря на документальность, содержание книги является отражением моего видения тех событий.
Многие фамилии в ней изменены. Прошу извинить, если кого-то задену этой работой, поскольку писал со всем жаром сердца…»
Михаил Фёдоров