Рецензия на книгу Николая Карташова «Маресьев»
В своё время писатель Борис Полевой создал убедительный художественный образ легендарного советского лётчика Алексея Маресьева. Этот образ поразил многомиллионную читательскую аудиторию после публикации «Повести о настоящем человеке» в журнале «Октябрь» в 1946 году. Интерес вырос после нескольких изданий отдельной книгой, а также театральных постановок. Экранизация повести принесла всеобщую славу мужественному лётчику. «Повесть о настоящем человеке» вошла в программу школьного обучения.
Между тем в книге многое было додумано в биографии Алексея Петровича Маресьева. А чтобы не было упрёков в авторской фантазии, Полевой назвал произведение повестью и изменил вторую букву в фамилии героя на Мересьев. Иными словами, это художественное произведение, где автор имел полное право допускать вымысел.
Однако читательская аудитория хотела знать более подробно о ставшем знаменитым пилоте. Это естественное желание получить сведения об истоках подвига и реальных ситуациях, в которых достойно проявлял себя Маресьев. Потому отважному летчику были посвящены многочисленные публикации в газетах и журналах, выходили воспоминания и снимались документальные фильмы о нем. Тем не менее всё это было фрагментарным, мозаичным, не получалась цельная картина бытия и ратного подвига Маресьева.
Писатель и публицист Николай Карташов решил воссоздать жизнеописание мужественного лётчика на документальной основе. У него уже есть опыт подобного рода, ранее он выпустил книги «Станкевич», «Крамской», «Ватутин» в популярной серии «ЖЗЛ» издательства «Молодая гвардия». В этой же серии недавно вышло повествование «Маресьев».
По сути, это единственная на сегодня полная биография легендарного пилота, человека-легенды. Она написана на основе воспоминаний самого Маресьева, его земляков, военачальников, однополчан, родственников и коллег по работе. Впервые представлены читателю материалы, которые Карташов разыскал в Центральном архиве Министерства обороны Российской Федерации, Российском государственном архиве социально-политической истории, Центральном архиве военно-медицинских документов – филиале Центрального архива Министерства обороны Российской Федерации.
Вместе с автором последуем путём жизни Маресьева, вернёмся в его детство, когда слагается чувство чести и долга.
Подростка Алексея поразил пролетевший над головой самолёт, и он объявил сверстникам: «Пойду учиться на лётчика». Друзья возразили: «Тебя же по здоровью комиссия забракует». «Знаю. Всё равно своего добьюсь», – проявил характер паренёк.
Карташов выяснил: «Действительно, у Алексея не всё было ладно со здоровьем. В раннем детстве он переболел очень тяжёлой формой малярии. И с тех пор нередко маялся от последствий этой страшной инфекционной болезни: сильно болели суставы, тело хватали дикие судороги. Малярия оставила недобрый след и на лице…Случалось, что болезнь особенно жестоко поступала с Алексеем. Несколько раз одноклассники приносили его на руках из школы домой, так как ноги не могли идти…».
И что же? Мечта о небе не покидала с тех пор. Пока не вышел возрастом, учился на токаря, стал мотористом, комсомольским вожаком. Живой отклик нашёл в душе Алексея призыв ЦК ВЛКСМ: «Комсомолец – на самолёт!». В 1931 году было принято решение взять шефство над Военно-воздушными силами Красной армии. Книга воссоздаёт эпизод, когда юный Маресьев предстал перед приёмной комиссией 7-й Сталинградской военно-авиационной школы. Врач после придирчивого осмотра поинтересовался у парня о болезнях и, узнав у доверчивого Алексея о судорогах ног, решительно заявил: «Дорога в небо тебе, дорогой юноша, закрыта».
Надо вспомнить тот всеобщий подъём в молодых сердцах, вызванный героикой происходящего. В это время вся страна следила за судьбой затёртого арктическими льдами парохода «Челюскин», спасением экипажа которого занимались лётчики. Они с риском для себя садились на льдины и вывозили на материк полярников. Стали знаменитыми, а для Алексея примером для подражания имена пилотов Каманина, Молокова, Водопьянова, Слепнева, Дорогина – первых в истории страны Героев Советского Союза. Немного позже к этим именам прибавилась фамилия Валерия Чкалова.
Вторая попытка поступить в Сталинградскую школу обернулась неудачей по той же причине. Как преодолеть злую волю? Алексей искал выход…
Новый призыв комсомола отправиться на строительство города на Дальнем Востоке крайне озадачил Маресьева. Откладывалась его намерение приобщиться к авиации, пусть не военной, но гражданской. Какой он строитель? У него даже возник конфликт в райкоме комсомола. Карташов приводит воспоминания своего героя: «Разгорячился я тогда, крепко разозлился. А у них разговор короткий: “Не поедешь? Клади на стол комсомольский билет”. Ну, я и выложил. Мать у меня идейная была – плакала, когда узнала, причитала. Но всё, к счастью, обошлось. И неизвестно, как бы сложилась моя жизнь, не отправься я всё-таки на Дальний Восток… Когда перед отъездом на Дальний Восток я проходил медкомиссию, ко мне подошла участковый врач Михайлова и так по-матерински сказала: “Алёша, ты, конечно, можешь не ехать. Но знай: если ты одной ногой ступишь на ту землю, все твои болезни пройдут – и малярия, и ревматизм”. Я и подумал, что раз смогу выздороветь, то и летчиком стану…».
На строительстве города, будущего Комсомольска-на-Амуре, Маресьева определили в лесорубы. Валить деревья и обрубать сучья в тайге по колено в снегу – работёнка не для слабых духом и телом. В этой трудности Алексей видел свои возможности. В строящемся городе был создан аэроклуб, куда Маресьев записался в числе первых. На удивление, без замечаний прошёл медкомиссию. Права оказалась участковый врач Михайлова – город вылечил. После усидчивых занятий теорией начались полёты. Сначала с инструктором, который подбодрил: «Чувствуешь машину!».
Потом… Дотошный автор разыскал номер местной газеты «Сталинский Комсомольск» от 12 июня 1937 года, где обнаружил любопытные строки: «В праздничный день в небе над городом выполнили свои первые полёты учлёты аэроклуба Алексей Маресьев и Пётр Шемендюк». По курсу пилота на самолёте У-2 Алексей выполнил 85 полётов, породнился с небом, совершив прыжки с парашютом.
По всем признакам – ему путь в авиацию. Он и показал удостоверение об окончании аэроклуба призывной комиссии, когда пришла пора служить в армии. С ним согласились и направили в 12-й авиационный отряд, входивший в состав Сахалинского погранотряда. Однако до главного дело не дошло, документ аэроклуба – это не допуск к полётам в боевой авиации. Служба всё же основательно подготовила Алексея, можно сказать, к обретению крыльев. Карташов пишет: «За короткий срок Маресьев овладел специальностью авиамоториста. Сдав необходимые экзамены, он вскоре уже обслуживал самолёт многоцелевого назначения Р-5».
Желание самому взлететь становилось всё нестерпимее. Он обратился к командиру части, но тот решил иначе: «Поступай в лётную школу!» и дал направление. Так Маресьев стал курсантом 30-й военной авиационной школы пилотов, и на том, казалось, завершился его этап преодоления, а душевное состояние сосредоточилось на учёбе. Автор публикует акт выпускных испытаний курсанта Маресьева, в котором на отлично сданы – моторы, воздушная стрельба, теория и техника полёта, полётная практика. При этом подчёркивается: «Особо члены комиссии отметили умение молодого лётчика мастерски выполнять фигуры пилотажа, качественно осуществлять взлёт и скрупулёзно совершать посадку».
Главное преодоление ещё ждало офицера Маресьева. Младшего лейтенанта оставили в школе пилотов, хотя он мечтал оказаться в среде кадровых лётчиков и летать на самых современных истребителях. Эта мечта всё же осуществилась после первого выпуска молодых пилотов, но уже в тревожном фронтовом небе.
В жизни Маресьева наступил период, о котором художественным словом рассказал Борис Полевой и о котором поведали многие публикации и воспоминания. Мы обратимся к тем страницам книги Карташова, в которых взволнованное слово автора дополняется строгим языком документа.
На Северо-Западном фронте в составе 580-го истребительного авиационного полка наш герой совершил несколько боевых вылетов на «Як-1», сбил три «Юнкерса», но в азарте последней схватки потерял бдительность и попал под прицел вражеского самолёта. С пробитым мотором вынужден был совершить посадку на лес в Новгородской области. Когда это было? В одних документах значится 4 апреля 1942 года, в других – 5 апреля. На первый взгляд, какая разница? Но ведь издание – документальное. И Карташов перебрал несколько справочных и энциклопедических изданий, выявил именной список безвозвратных потерь авиагруппы и пришёл выводу: 5 апреля.
В заснеженном апрельском лесу началась 18-ти суточная эпопея лётчика с травмированными ногами, всеми силами стремившегося выйти к своим. А тем временем командир полка и батальонный комиссар подписали представление о награждении Маресьева орденом Красного Знамени. В наградном листе, в частности, сказано: «Волевой командир, требовательный к себе и своим подчинённым…».
Волевой командир. Это были пророческие слова. Автор, опираясь на воспоминания самого Маресьева и участников его спасения, должное число страниц посвятил началу длительного преодоления в судьбе лётчика, воссоздал подлинную картину взлёта человеческого духа. Читаем:
«Что помогало ему идти навстречу жизни? Характер? Вне всякого сомнения. Он у Маресьева с детства – твёрдый, упорный. Воля? Безусловно. Без железной воли ему вряд ли бы удалось выдержать это, не укладывающееся в сердце испытание. Хорошо знавший Маресьева митрополит Волоколамский и Юрьевский Питирим припомнил свою беседу с ним по поводу веры: «Народ наш был не только с партбилетом в кармане, но и с тайной молитвой, вложенной в партбилет, – об этом я, по прошествии 50 лет могу свидетельствовать, поскольку совершал таинства над многими стариками-генералами. В кругу моих знакомых было много замечательных людей. Вспоминаю знаменитого героя, летчика Маресьева. Он мне рассказывал в частной беседе, что им двигало, когда он полз по лесу, раненый, – патриотичность? воинский долг? — Вера в то, что он увидит свою мать, которая без него просто не выживет: он её кормилец, он её сын». А ещё Маресьев все эти дни думал о своём спасении, какое-то внутреннее чувство ему подсказывало, что час этот наступит».
Спасение пришло в образе деревенских жителей, отца и сына Вихровых и Сергея Малина, увидевших в лесу измождённого человека в форме в 12 километрах от фронта.
Верный документальному изложению Карташов цитирует справку: «3 мая 1942 г. мл. лейтенант Маресьев А.П. поступил в ЭГ 4034, г. Москва, в тяжёлом состоянии». Этот эвакогоспиталь находился в Бабушкином переулке, утверждает автор, а не в Сокольниках, как сообщалось во многих публикациях. В ситуации, которая казалась безнадёжной из-за гангрены, спас лётчика профессор Теребинский, ограничившись ампутацией обеих стоп.
Начался мучительный период реабилитации, раздумий, преодоления отчаяния и привлечения физических и душевных ресурсов, чтобы подняться над своей немощью. О том периоде Карташов приводит несколько свидетельств-воспоминаний. Примечателен рассказ юной медсестры Евдокии Коренковой: «Лётчика Алексея Маресьева привезли в госпиталь под вечер, ранней весной1942 года (на самом деле – в мае). Это теперь все про него знают – народный герой! А тогда – просто несчастный 22-летний лётчик (на самом деле – 26-летний), самолёт которого сбили фашисты. За те несколько недель, пока чудом спасшийся Алексей добирался до своих, он сильно обморозил ноги, началась гангрена…Я выхаживала Алексея сразу после операции, кормила с ложечки, утешала, когда у него началась обычная для таких больных депрессия. Алексей всё время твердил, что обязательно будет летать, вернётся в авиацию. Конечно, мы успокаивали мальчишку как могли, но словам его тогда не верили… И он – вот настырный! Своего добился!».
Но какой ценой? Об этом Николай Карташов повествует, опять же опираясь на воспоминания и документы. После госпиталя Маресьева направили в дом отдыха, где он научился танцевать на протезах. Когда к поправляющим здоровье воинам прибыла комиссия Центрального авиационного госпиталя ВВС, офицер обратился к начальнику, полковнику медицинской службы Василию Миролюбову с просьбой разрешить летать на боевых самолётах. При этом пояснил, что у него искусственные ноги, но уже хорошо владеет протезами. Маресьев для убедительности пригласил членов комиссии на вечер, где он будет танцевать. Позже вспоминал: «Они здесь меня увидели. Говорят: «Считайте, все наши голоса за вами. Приедете в госпиталь, хирург посмотрит, скажет своё веское слово, если будет ничего, то пройдёте».
Но «пропуск в небо», прямо скажем, вытребовать оказалось намного сложнее. Карташов ведёт нас из кабинета в кабинет, от комиссии к комиссии, и везде Маресьев слышит: «Лётчик должен быть здоров, а не инвалид». Поддержал генерал Орехов, но, как пишет автор, «дальше – новые кабинеты, встречи с теми, от кого зависела его судьба, лаконичные резолюции на рапортах». В штабе ВВС Московского военного округа лётчика принял заместитель командующего по военно-учебным заведениям полковник Белоконь. Произошёл разговор, о чём полковник вспоминал: «В том, как Маресьев настойчиво просил командование допустить его к полётам, чувствовалась сила воли, мужество и готовность идти на всё, лишь бы летать, идти на фронт и бить врага…». Белоконь поддержал Маресьева в стремлении вернуться на небо. Алексею выдали предписание проходить службу в 3-й авиационной школе первоначального обучения, чтобы «проверить в воздухе возможность летать без обеих ног».
Предоставим читателю узнать, как впоследствии офицер преодолевал себя, свой физический недостаток и предубеждения товарищей и доказал способность воевать и поражать вражеских стервятников. Об этом нам поведают журнал боевых действий 3-й гвардейской авиационной дивизии, воспоминания командира эскадрильи капитана Числова, лётчика Петрова и командующего ВВС Красной армии Новикова, Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении Маресьеву звания Героя Советского Союза и другие документы.
Ту же основу подлинности сохраняет Николай Карташов в изложении последующей жизни прославленного лётчика, который после войны не обрёк себя на щадящий режим, а вновь и вновь совершал поступки Настоящего человека. Он стал начальником авиационной подготовки в 1-й Московской специальной школе ВВС, поступил в Высшую партийную школу при ЦК КПСС. «Я чувствую большую необходимость в повышении своего идейно-теоретического и общеобразовательного уровня», – написал в заявлении. Защитил диссертацию на степень кандидата исторических наук, издал монографию «На Курской дуге», заинтересованно участвовал в международных конгрессах и совещаниях сторонников мира. Одна из замечательных страниц биографии Маресьева – работа в Советском комитете ветеранов войны.
Символическим в нашей памяти остаётся эпизод 1967 года при открытии мемориала Неизвестному солдату у Кремлёвской стены: от факела Маресьева глава государства Леонид Брежнев зажёг Вечный огонь.
В советское время на примере яркого подвига лётчика были воспитаны тысячи молодых людей, он вернул надежду множеству соотечественников, оказавшихся по разным причинам в трудных жизненных ситуациях.
К сожалению, в настоящее время имя Маресьева полузабыто в среде молодёжи. «Повесть о настоящем человеке» исключена из школьной программы, рекомендована лишь для самостоятельного прочтения. А мы знаем, как трудно оторвать юного гражданина от планшета для того, чтобы он раскрыл книгу. Потому подрастающее поколение не знает и не осознаёт всю правду о Великой Победе. Карташов об этом говорит прямо.
Если каждый молодой человек вдумчиво прочитает повествование о несгибаемом мужестве и силе духа своего ровесника-патриота в годы Великой Отечественной войны, он поймёт, почему мы выстояли и одолели коварного и сильного врага.
Анатолий Кряженков, член Союза писателей России