Юрий Николаевич Щербаков родился в 1956 году в семье военного. Окончил Астраханский технический институт рыбной промышленности и хозяйства, работал судовым механиком на Дальнем Востоке, журналистом. Награждён орденом Дружбы. Секретарь Союза писателей России, председатель Астраханского регионального отделения Союза писателей России. Лауреат Национальной премии «Имперская культура» имени Эдуарда Володина, Всероссийской литературной премии имени Александра Невского «России верные сыны», Всероссийской литературной премии «Традиция» Союза писателей России и др. Живёт в Астрахани.
* * *
Кипит разбойно море Интернета
И грязной пеной хлещет берега,
Где целят в душу выстрелы-наветы
Совсем не виртуального врага.
.
Вот он в упор палит из амбразуры
Длиной во весь компьютерный экран.
При чём здесь, господа, литература?
Стрелок иной идеей обуян –
.
Чтоб чисто поле стало полем рати,
Чтоб где-то на заснеженной стерне
Перечеркнуть свинцовой плетью ватник,
Который навсегда прирос ко мне!
.
По мне одежда ратная отцова!
Метель. Передовая. Сталинград.
Оттуда – из глубин сорок второго
Сегодня пули хищные летят.
.
И надо страх дремучий пересилить –
Подумаешь, прицельная стрельба!
Такая уж у ватников России
Единственная, вечная судьба –
.
Вставать во имя света против мрака,
Который, словно пули те, свинцов.
Не захлебнётся русская атака,
Пока нам впору ватники отцов!
* * *
«Трансваль, Трансваль, земля моя,
Ты вся горишь в огне!» –
Откуда дед мой это взял,
Что пел когда-то мне?
.
Пел с настоящею слезой
Он много лет назад.
Его украинской весной
Вишнёвый слушал сад.
.
Он останавливался вдруг,
Рукой чертил в пыли:
– Вон там, где хутор Балайчук,
Людей фашисты жгли!
.
Дрожала дедова рука,
Дрожал его фальцет:
– Злодейство это на века
Запомнил белый свет!
.
А я запомнил майский сад,
Как недопитый сон,
Как облака над ним летят
К Одессе на поклон…
.
С тех пор полсотни лет прошло,
И снова мир во зле.
Стоит по-прежнему село,
Но на чужой земле.
.
Гляжу в экран, и худо мне,
Я опускаю взгляд –
Там люди вовсе не во сне,
А наяву горят!
.
Опять беда одна на всех
И общая вина
За этот неизбывный грех:
СС. «Галичина».
.
И слышу снова деда я
В душевной глубине:
«Трансваль, Трансваль, земля моя,
Ты вся горишь в огне!»
.
Нет, Новороссия жива!
Земля моя в бою!
И эти дедовы слова
Я внуку пропою!
.
Малыш, скорее подрастай
Для радости земли!
Чтобы назвать победным май
С тобою мы смогли!
* * *
Старался телевизор допоздна,
Пугая то Бандерой, то майданом.
И усыпил… Спасибо, что жена
Вернула в мир из вязкого дурмана.
.
Что это было? Может, вещий сон?
Но точно – не бредовая фальшивка…
Вот выхожу я, грешный, на перрон
На станции с названьем «Мартинiвка».
.
Встречающих весёлая толпа
Не виновата в том, что я когда-то
Здесь жил «по месту службы» па…
Нет, нет, не папы, а, пробачьтэ, тату!
.
Вот здесь равнялся целый гарнизон
На одноцветный флаг иного века.
Теперь новейших символом времён –
Таблички: «Стiй!», «Увага!» и «Бэзпэка!»
.
«Внимание!», «Опасность!» «Стiй»? А, «Стой!»
Стою… И вдруг – баба Наташа наша!
– Насыпь, как в детстве, семечек горой!
– Гэть звiдсiля, москаль! Яка я ваша!
.
– Окстись, старуха! Это ж я таскал
Мимо твоей торговли школьный ранец!
Да, и потом, я вовсе не москаль,
А самый настоящий астраханец!
.
– Гэть! Гэть!
И я шагаю прочь
Мимо столовой с вывеской «Iдальня».
… Конечно, он сумеет мне помочь –
Приветный шум лесопосадки дальней!
.
Упасть с разбегу
в листьев пёстрый хлам
И крикнуть громко:
– Здравствуй, Украина!
Но эха нет. Как будто вобрала
Его ветвей глухая паутина…
.
И снова сквозь бунташный чёрный дым
Я на экране вижу Украину.
Благослови, Господь, родимый Крым
На новую счастливую судьбину!
.
И слышится как будто: «Аз воздам!
И земли к вам потянутся иные!»
Воздастся… Но откроется ли нам,
Что русские остались и в России?
* * *
Всё реже – о любви.
Всё чаще злоба дня
В объятиях своих
Приветствует меня
.
Да так, что рёбер хруст –
В ответ на тот привет.
И для высоких чувств
Как будто мочи нет.
.
Но слышится: «Донбасс…»,
И понимаешь вдруг,
Что ничего сейчас
Важнее нет вокруг.
.
Что высота души,
Коль есть ещё она,
Высокое вершить
В бою теперь должна!
.
И нет любви преград,
И злоба дня права.
Пусть пулями свистят
Горячие слова…
* * *
Странный народ старики.
Что мне в грядущем ответе:
Живы ли вы, Ткачуки,
Дяди Серёжины дети?
.
Стыдно – не помню имён.
Впрочем, чего тут стыдиться:
Их Березовский район –
«Вражеская» заграница…
.
И потому невпопад
Начал сегодня гадать я:
А не полвека ль назад
Видел двоюродных братьев?
.
Прошлое за пеленой
Вдруг озаряется вспышкой:
Вместе на вишне одной
Я и ровесник мой… Гришка!
.
Точно! И младшие тут
Прыгают с ветки на ветку.
Как же вас, правда, зовут,
Дяди Серёжины детки?
.
Для «москаля» и «хохлят»
Жаркой июльской порою
Общим был бабушкин сад,
Врозь было всё остальное.
.
Как же оно повелось
В годы мои золотые:
Кровные братья – и врозь,
Кровные братья – чужие?
.
Прямо «чужим чужина»,
Как на селе говорили…
Может, виновна война,
Спящая в братской могиле?
.
После неё в лагерях
Мучился дядя Серёжа.
Лютая злоба не зря
Душу пропащую гложет.
.
Нет, не отмыть добела
То, что всегда было чёрным.
Он загремел из села
За кукурузные зёрна.
.
«Материал посевной»
Крал он далёкой весною.
Но и зернинкой одной
Не поделился с семьёю!
.
Сёстры, родительский дом –
Что его сердцу-колоде…
Жрал он добычу тайком
В погребе на огороде.
.
Был до тюрьмы нелюдим.
А уж потом… Без причины
Не повелось бы за ним,
Как приговор:
«Нэ людына!»
.
Не человек…
А, поди,
Быть от макушки до пяток
Страшно таким, коль в груди –
Лишь кукурузный початок…
.
Господи, кто ж виноват
В том, что в свирепой натуге,
В злобе слепой мамин брат
Всех ненавидел в округе?
.
Сколько таких на земле,
И без души, и без веры,
Тех, что зовут на селе
Просто и страшно:
«Бандеры»…
.
Яд застарелой беды
В каждом ли властвует сыне?
Взрывов удушливый дым
Тянется по Украине.
.
Может быть, этой строки
Нету важнее на свете:
Живы ли вы, Ткачуки,
Дяди Серёжины дети?
#своихнебросаем #позывнойпобеда #Фондкультурныхинициатив #Грантдлякреативныхкоманд #Культура
