Иван Щёлоков об Александре Нестругине
«И будет речь упрямой и… прямою»
Александра Нестругина знаю со студенческих лет, с Дней поэзии ВГУ. Будущий юрист уже тогда представлялся мне человеком цельным. Через сомнения и раздумья хранил неподдельную страсть к русскому слову и одновременно честно, профессионально служил своей Фемиде. Он научился жить в такой житейской и нравственной парадигме. Поэт прорывался сквозь «…Уголовные дела // Протоколы да повестки…» на страницы газет и журналов, терзаясь от раздвоенности: «Вольно Вы или невольно // Но роняете престиж…». Но что мог поделать с собой молодой юрист-стихотворец, томясь в душном кабинете, когда «…в потёртой папке этой – // Ветер… Можно подышу?..», когда «Дождь ли в липах прошумит, // Чиркнет жёлтый лист о крышу…», а сердце всё это слышит, откликается и щемит?
Вся поэзия Александра Нестругина – это сыновья песнь великой русской реке. Дон в стихах поэта – не только образ, не только метафора, это – жизнь, целая философия. Это – самый главный лирический герой его поэзии. В конце концов, Дон – это и сам автор: с мощной, как у былинной реки, энергией; с глубинным взглядом на мир; с неукротимым, как донское течение, напором будоражащих дум и чувств. У нестругинской поэтической реки нет плотин, запруд и берегов, а есть целый и неделимый поток настроений и раздумий.
Если в молодые творческие годы автору достаточно было пробраться через дебри уголовных дел к свежему дыханью ветра, то сегодня нестругинская река смещает вектор поэтического зрения. Автор всё чаще оборачивается назад, в советское прошлое – поруганное, оплёванное, оболганное врагами и недругами, заблудшими и обманутыми.
…Да, там махала партбилетом
Едва ль не каждая строка.
И в этом мало было прока…
И скопом их смахнули в грязь,
И скопом растоптали строки,
Где Русь Великою звалась.
В такие горестные минуты раздумий поэту важно видеть рядом того, кто разделяет с ним его мысли и настроение. Ведь он обращается к прошлому не из любопытства, не из хулы или похвалы ради, а чтобы уберечь себя и других, не повторить ошибок в настоящем и будущем:
В былом нам главнее – не распри, не спор:
На щит свой сумели
Поднять мы Отчизны отвагу и скорбь
В отцовской шинели.
Лишь вместе мы – отчее слово, народ,
Взмах памяти острой,
И отблеск её: «Коммунисты, вперёд!»,
И «Братья и сёстры!..»
И мы для иных, непристрастных времён
Запомнить сумеем:
И знаменем красным наш век осенён,
И крестным знаменьем.
Накладывая день нынешний на день вчерашний, поэт теперь идёт к своей реке не просто заядлым рыбаком, не прежним вдохновенным стихотворцем-созерцателем окрестных красот, а как трибун, боец-публицист и мыслитель:
«Время успешных…»
Да полно вам врать,
Ложь под ответ подгоняя в примере.
Вольную волю не выкупит раб,
Златом прикованный к личной галере.
Нестругинские стихи последних лет с годами обретают отчётливый социальный рисунок:
И глубины, и мель,
Как неслышимый ропот,
Густо выбелит бель,
Щучий выстелет опад.
В горле стала комком
Жалость – слюни да сопли.
Обречённым мальком
Пульс мой бьётся – до сотни.
Может, так и народ
Белью выпадет, былью?
Совести кислород
Выжигается гнилью!
Зрелая душа поэта Нестругина вмещает в себя больше жизни, её оттенков, замысловатых ответвлений и всяческих житейских и философских наслоений. Она, как и воспетая им же река, чем дальше от истока и чем ближе к устью, тем полнее питается большими и малыми притоками, рождает по ходу течения затоны и усынки, старицы и озерца, создавая неповторимую духовную и социально-нравственную экосистему.
Снова волдыри натёр…
Выгребать на ветер – му́ка.
«А ведь мог купить мотор!» –
Горько жалуюсь кому-то.
И сижу на берегу.
Остываю. Оживаю.
«Выплыл… И ещё смогу!» –
Морщась, кулаки сжимаю.
После таких строк как не поверить, что и название последней книги «Упрямая речь» у автора симптоматично, где «речь твоя, как ветвь // Расправится упрямо…// И будет всем ветрам – // Ветвями и травою. // И, как её не правь, – // Упрямой. И – прямою».
Иван Щёлоков